Вячеслав Горский - музыкант очень известный. Когда-то он играл в золотом составе легендарной группы «Арсенал», затем в знаменитом квартете «Квадро», вышедшем из недр «Арсенала», во множестве других проектов, в том числе в интереснейшем дуэте с джазовым пианистом Даниилом Крамером.
Можно сказать, что само становление самого понятия «клавишник» как отдельной от пианиста музыкальной специальности, неразрывно связано с именем Вячеслава Горского.
Свой новый альбом «Удивительный город» Вячеслав Горский записал в недавно созданной студии «Чистая Музыка» выпускника кафедры звукорежиссуры Гнесинской академии Павла Богатыренко, до этого работавшего на телеканале «Культура», кинокомпании «Дикси» и во многих телевизионных проектах. Но, работая с кинозвуком, он мечтал о записи музыки, и вот его мечта реализована - студия создана и работает.
О работе с Вячеславом Горским и его проектом с Павлом Богатыренко беседовал Анатолий Вейценфельд
Павел, что тобой двигало, когда ты создавал новую студию в момент, когда старые-то закрываются?
В наше время, когда студии звукозаписи открываются чуть ли не в каждой квартире, а синтезаторы и семплеры дошли до таких высот, что, нажав две клавиши, вы получаете добротную музыкальную композицию, удивить кого-то технологиями уже нельзя. Сейчас как никогда в цене живые, натуральные, максимально точно переданные тембры. И, разумеется, живая игра музыкантов. Это, наверное, то единственное, что никогда не будет под силу искусственному интеллекту. Ни один humanizer никогда не заменит живого барабанщика, никакой семплер не заменит живой рояль, и, как бы вы ни старались, невозможно сымитировать живое одновременное исполнение многократным наложением.
Фото Павел Богатыренко
Расскажи о записях, которые уже прошли в вашей студии?
Расскажу о записи, которая проходила на студии «Чистая Музыка» летом 2014 года. К нам пришел известнейший джазовый клавишник, композитор, участник легендарного «Арсенала» и основатель группы ««Квадро» Вячеслав Горский. Изначально идея проекта сводилась к словам «рояльный альбом». Вячеслав хотел записать диск с живым роялем в составе трио (ударные, бас, рояль). В нескольких композициях планировалось приглашение солистов.
Первая сессия состоялась 10 июня. За ударную установку сел потрясающий ударник-виртуоз, лауреат Гран-При конкурса «Щелкунчик» Ростислав Шараевский. На бас-гитаре играл постоянный партнер Горского по группе «Квадро» Алексей Лебедев. Сам автор сел за наш новый рояль Blutner.
Фото Алексей Лебедев
Это была одновременная запись?
Конечно, но хотя все музыканты играли одновременно, сигнал их записывался абсолютно раздельно. Барабаны, басовый комбик и рояль находились в разных помещениях. Конечно, подобная техника очень удобна для последующего сведения, но музыканты испытывают определенный дискомфорт. Ведь они могут слышать друг друга только через наушники. Поэтому настройка мониторинга – это ключевой момент при подготовке подобной записи. Это вам не концерт, где на первых песнях еще вовсю идет настройка аппарата. Тут необходимо чтобы к началу первого дубля все было настроено идеально. Тем более что первый дубль может стать и последним.
Что, вы писали так мало дублей?!
Да! В этом огромное отличие просто музыкантов от музыкантов классных. Просто музыканты могут прийти на запись и где-то на 20 дубле сказать: «Ну, вроде уже получилось – есть из чего нарезать». Когда к тебе пришли классные музыканты – они играют один дубль. Иногда, если кто-то ошибся, два – но это большая редкость, и этот второй дубль, скорее всего, будет в целом хуже первого.
Что это? Умение собраться и выложиться на записи? Масса репетиций? Многолетняя концертная практика?
Наверное, все вместе. Но звукорежиссер в такой ситуации как сапер – ошибиться нельзя. Все записывается с большим запасом прочности – хедрум не менее 18 дБ.
Фото Студия
Здесь давай остановимся на технических деталях…
Рояль записывался двумя микрофонами Shoeps MK4. Ударная установка Ямаха записывалась аналогичной парой микрофонов на оверхедах, AKG 112 и 414 на большой барабан, стандартные Shure SM57 на малый барабан, и Sennheiser 421 на томы. Басовый комбик SWR записывался через AKG 414.
Запись шла «всухую»?
Да, во время записи не использовались никакие приборы частотной, динамической или пространственной обработки. Я старался добиться удобоваримого звучания, исключительно двигая фейдеры на пульте. И надо сказать, что получившийся в результате первый, еще совершенно сырой микс уже звучал. Он уже жил – эта музыка сразу звучала. Так что дальше оставалось не навредить. Аранжировка, тембры – всё уже было на своих местах.
А оттенки, нюансировка, микродинамика?
На оттенках в этой работе я хочу остановиться отдельно. Сегодня такие понятия как Forte и Piano в звукозаписи встречаются только, когда речь заходит о классической музыке. Все остальные стили и направления оттенков лишены напрочь. Никаких полутонов. Всё должно быть громко. Припев – громче всего. Остальное тоже «добивать до нуля». Мы изначально решили, и это стало концепцией всего диска, что оттенки мы трогать не будем. Музыканты будут играть максимально свободно в плане динамики. Делать постепенные crescendo, diminuendo, subito forte и subito piano. И мы это сохраним. Не потеряем ни на этапе сведения, ни на этапе мастеринга.
Возможно ли такое в эпоху МР3 и iTunes?
Возможно! Надо только захотеть! Первая записанная композиция, «Вальс», наверное, так и осталась моей любимой на диске. Первое, что вы слышите, включив этот трек – рояль. Рояль, который невозможно спутать с семплерным. Это живой инструмент. И это не Steinway, который чаще всего можно услышать на подобных записях. Да, для обывателя это может показаться удивительным, но разница между звучанием роялей Steinway и Blutner будет покруче, чем разница между Gibson и Fender.
В чем же разница?
Это два радикально разных по звуку инструмента. Blutner звучит очень мягко. В верхнем регистре его тембр вообще ни с чем не спутаешь благодаря системе «аликвот» - это дополнительные струны, натянутые над основными. Когда молоточек ударяет по основным струнам, струна «аликвот», настроенная на октаву выше, тоже начинает вибрировать, создавая дополнительные обертона. Но читая об этом, трудно представить себе звучание – лучше один раз услышать.
Какие еще композиции есть в альбоме?
Вторая композиция, которую мы записали, называлась «Орегон». Это посвящение одноименной знаменитой американской джазовой группе. В записи принял участие талантливейший саксофонист Святослав Текучёв из Оркестра Олега Лундстрема. Для этой композиции Святослав сменил свой привычный тенор на сопрано. «Орегон» – это не просто посвящение американским коллегам. Идея была в том, чтобы передать дух той музыки. В частности, одна из особенностей звучания группы «Орегон» – это смешение тембров инструментов и образование таким образом очень необычных красок. В нашем случае речь шла о смешивании тембра сопрано-сакса с роялем. Т.е. если в стандартных условиях рояль должен был бы аккомпанировать, а саксофон играть соло, или у них должна была бы быть некая музыкальная дуэль – здесь саксофон и рояль играли одну и ту же мелодию в одном и том же регистре. В миксе они были собраны тембрально и пространственно в единое целое – получился очень необычный звук, который моментально притягивает внимание слушателя. В финале композиции Святослав дописал наложением еще несколько партий саксофона, так что звучание стало совсем необычным – нечто среднее между группой «Орегон» и Rondo Venetiano.
Фото Горский
Долго писали альбом?
Вторая сессия звукозаписи случилась достаточно внезапно: Вячеслав Горский был так вдохновлен звуком нашего Блютнера, что решил записать очень необычную камерную пьесу. Это был дуэт на музыку Иоганна Себастьяна Баха «Ария на струне соль». Для исполнения вокальной партии Вячеслав пригласил известную джазовую певицу, участницу группы «А Капелла Экспресс» Этери Бериашвили. Запись было решено делать в форме романса – Этери и Вячеслав находились в одной комнате, их ничто не разделяло. Более того, Этери стояла лицом к роялю, так что ни о какой коррекции после записи речи уже идти не могло – ведь микрофоны рояля отлично ловили вокал, и, наоборот, вокальный микрофон снимал всю фортепьянную партию. Забегая вперед, хочу сказать, что вообще такие записи очень сложны для последующей доработки и сведения. Желательно делать всё «здесь и сейчас». Когда спустя пару дней пытаешься чуть-чуть приподнять вокал, сталкиваешься с жуткими фазовыми искажениями. Так что даже такая, казалось бы, простая запись, сулит много проблем, если оставлять работу над звучанием на потом.
Фото Горский и Этери
Неужели всего две сессии?
Нет, третья сессия состоялась 15 июля. В ней, помимо Вячеслава Горского, приняли участия его давние партнеры по группе «Квадро» - басист Алексей Лебедев и ударник Руслан Капитонов. Сессия проходила под кодовым названием «этническая». Это означало, что Руслан играл не на привычной ударной установке, а на перкуссионных инструментах – кахоне и дарбуке. Появление таких инструментов всегда придает музыке особый, восточный колорит. Поэтому неудивительны и названия композиций, которые мы записали – «Барселона», «Альказар», «Чайнатаун». Как и на первой сессии, музыканты играли одновременно, но, поскольку они находились в разных помещениях, звук инструментов не смешивался.
Какова специфика записи столь экзотической перкуссии, как кахон и дарбука?
Оба эти инструмента характерны тем, что их звук очень сильно изменяется в зависимости от того, на каком расстоянии от них вы находитесь. И у того, и у другого есть отверстие, эдакий фазоинвертор, который при игре направлен назад. Из него выходит вся низкочастотная составляющая звука инструмента. Спереди же у дарбуки кожаная мембрана, а кахон представляет собой деревянный ящик, в который бьет исполнитель. Разумеется, в такой ситуации так и хочется поставить два микрофона – один спереди для снятия высоких частот, а второй сзади, для записи низких. Но такой звук будет совершенно не похож на то, что слышит обычный слушатель во время живого исполнения. Чтобы найти золотую середину, я записал перкуссионные инструменты сразу на три микрофона – стереопара находилась приблизительно в полутора метрах перед инструментом, а третий микрофон стоял сзади. Позднее при микшировании я изменял соотношение этих микрофонов, так что можно услышать, как инструменты то плавно приближаются к слушателю, то «уезжают» на второй план. Кроме дарбуки и кахона Руслан сыграл на всевозможных шейкерах, бубнах и колокольчиках.
В чем еще необычность записи этого альбома?
Самой необычной из трех композиций оказалась «Чайнатаун» - в ней Алексей Лебедев сменил бас-гитару на электроконтрабас, кроме этого, был добавлен электронный луп и синтезаторный бас. Но, несмотря на такое обилие разных «басов», сама вещь получилась легкой и воздушной. Рояль как бы парит над низким вязким аккомпанементом. Это еще раз доказывает, что недостаточно придумать интересную мелодию – чтобы музыка ожила, необходимо четко представлять себе всю аранжировку еще до начала записи.
За сколько же сессий был записан альбом?
Четвертая, заключительная сессия состоялась 21 августа в том же составе. Но на сей раз Руслан Капитонов сел за привычную ударную установку. Две композиции на этой сессии были записаны не полностью. В них не хватало солирующего инструмента – гитары. Гитарист Михаил Суджан не смог приехать в день записи на студию, поэтому в тех местах, где должна была играть гитара, был записан только аккомпанемент. Запись отправили Михаилу, он записал гитару у себя на домашней студии и прислал обратно отдельно гитарный трек.
Но это уже не живая запись, о которой шла речь вначале…
Подобная практика сейчас достаточно часто применяется на студиях. Можно долго рассуждать о плюсах интернета, который позволяет музыкантам записываться, не выходя из дома, порой находясь за тысячи километров друг от друга. Но, разумеется, есть один явный минус таких записей – теряется «живость». Сложно описать словами, в чем проявляется связь музыкантов, когда они играют вместе, находясь в одном пространстве, на одной студии. Это неуловимое чувство общего пульса, которое невозможно имитировать и воспроизводить при помощи новейших компьютерных технологий. Тем не менее, мне кажется, что нам удалось максимально приблизить звучание инструментов друг к другу. Заставить их дышать вместе и жить одной общей жизнью.
Что же записывали на последней сессии?
Композиция «Фанки-Манки» открывается темой, сыгранной Михаилом Суджаном на электрогитаре. Дальше ему как бы отвечает соло Вячеслава Горского на синтезаторной электрогитаре, пропущенной через эффект talk-box. После эстафету подхватывает Алексей Лебедев с виртуозным соло на басу и в финале все вместе повторяют основную тему.
В композиции «Первая любовь» Михаил Суджан сыграл на классической акустической гитаре с нейлоновыми струнами. Вначале планировалось, что гитара будет играть мелодию, а рояль аккомпанировать. Но их тембры так удивительно переплетались, что Вячеслав Горский решил сыграть мелодию на рояле в унисон с гитарой. Повторился прием, использованный в композиции «Орегон». Два инструмента, играющих в одном регистре в унисон при определенном балансе совместились в новый очень интересный тембр.
Последняя вещь в альбоме необычна…
Последняя композиция на диске – своеобразный бонус. Мы начали работу над ней восемь(!) лет назад – в уже далеком 2007 году. Тогда песня «Старый блюз» так и не была закончена. Композиция с неподражаемым вокалом Евгения Маргулиса была сочинена под влиянием блюзов нашей любимой группы «Led Zeppelin». И, конечно, сделать композицию в их стиле – задача амбициозная. Джон Бонэм уже давно не в этом мире, да и Джимми Пэйджа на запись мы пригласить не могли. Поэтому то, что вы услышите – это абсолютная иллюзия, и торжество современных технологий. Живые в этом треке – только бас-гитара Петра Дольского и вокал. Ударную установку Ямаха Руслана Капитонова при помощи триггеров мы превратили в огромные барабаны Ludwig. Как известно, «цеппелины» записывали свои лучшие барабанные партии на лестнице в старинном замке, поставив микрофоны на пролет ниже. Я последовал их примеру, использовав конволюционный ревербератор с пресетом лестничной клетки. Но самое удивительное в «Старом блюзе» - это гитара. Вернее, ее отсутствие. Всё, что вы слышите – это семплеры. Вячеслав Горский на клавиатуре синтезатора сымитировал манеру игры гитариста настолько точно, что даже маститые музыканты не замечают подмены.
Итак, запись прошла, что дальше?
Когда работа по сведению треков была закончена, наступил этап мастеринга. Признаюсь честно, я этого момента боялся больше всего. Ведь идея всего альбома заключалась в максимальном сохранении естественной динамики, оттенков, полутонов – всего того, что запросто можно убить компрессией в погоне за громкостью. Процесс оказался и правда непростым, и да, диск в результате получился негромким. Но нашей целью не была конкуренция по громкости с радиостанциями, играющими шансон, поэтому мы постарались уйти от компромиссов и сохранить максимальную живость звучания. Единственным исключением стал бонусный «Старый блюз» – по общему мнению, он должен был звучать громко и мощно. В результате, если слушать диск подряд, после очень тихого окончания «Вальса» повисает шестисекундная пауза, а за ней, как гром среди ясного неба, на вас обрушивается сбивка ударных и начинается последний трек.
Интересная концепция…
Да, вот такой удивительный получился альбом «Удивительный город». На нем нашлось место для всего. И для экспериментов, и для классической звукозаписи. Хотя трудно сказать, что сегодня является большим экспериментом – создать на компьютере несуществующее гитарное соло или собрать в студии музыкантов, которые с первого дубля записывают материал, по сути, уже не нуждающийся в доработке. Но главное, как мне кажется – это то, что мы смогли донести до слушателей прекрасную музыку. И на самом деле, лучше всего, если при прослушивании вы забудете всё, что здесь прочитали, и просто погрузитесь в звук и прекрасные мелодии.
13 сентября 2015
Анатолий Вейценфельд
Пока никто еще не оставлял комментарии. Вы можете быть первым.
Возможность оставлять комментарии доступна только для зарегистрированных пользователей.